В суде Лондона разворачивается битва двух знаменитых израильских олигархов: Аркадия Гайдамака и Льва Леваева, сообщает агентство Reuters.
Гайдамак обвиняет Леваева в том, что тот не выплатил ему сотни миллионов долларов в виде комиссионных вознаграждений и процентов в совместном ангольском бизнесе. По словам Гайдамака, в 2001 году он заключил с Леваевым соглашение, согласно которому он, Гайдамак, должен получать определенный процент от прибыли Леваева в торговле ангольским алмазами. Леваеву, среди прочего, принадлежит доля акций в шахте Катока – крупнейшей алмазной шахте мира.
Правительство Анголы пыталось, но не преуспело, в предотвращении судебной тяжбы, которая может вскрыть ряд постыдных подробностей в новейшей экономической истории страны.
По версии Гайдамака, он прибыл в Анголу в 1993 году, в разгар гражданской войны. Он сумел поставить правительству боевые вертолеты и другие вооружения. В благодарность ангольцы разрешили ему организовать Ангольскую Корпорацию Продажи Алмазов (Ascrop), которая получила эксклюзивные права на экспорт ангольских алмазов.
Гайдамак действовал в Анголе через дочь президента, Изабеллу душ Сантуш. Ascrop прекратила свое существование в 2003 году, и потому следы ангольских сделок Гайдамака расследовать достаточно трудно.
Гайдамак утверждает, что Леваев в 2001 году ему нужен был в качестве подставного лица. Вокруг Гайдамака тогда сгустились тучи, и его выдачи требовали французские прокуроры, расследовавшие дела о торговле оружием в Африке. Гайдамак не желал привлекать к Анголе и своей собственной персоне дополнительного внимания.
Леваев отрицает само существование подобных соглашений. По его версии, Гайдамак "на ранней стадии играл некоторую роль, в основном, обеспечивая безопасность".
Лондонский судья, Джеффри Вос, в шоке от масштаба и подробностей дела: "Вы пытаетесь проверить законность сделок на традиционных, лондонских условиях. Но сделать это невозможно – это реальность, совершенно чуждая той, в которой мы привыкли работать. Я не могу удостовериться в подлинности платежных поручений. Я не могу понять, кто, кому, когда и почему платил. Я не могу понять, почему переводились деньги. Я не могу понять, правда ли то, что говорит мистер Леваев о том, что мистер Гайдамак создавал ему сложности, или, напротив, правда ли то, что говорит мистер Гайдамак, и соглашение с мистером Леваевым действительно существовало".
Гайдамак обвиняет Леваева в том, что тот не выплатил ему сотни миллионов долларов в виде комиссионных вознаграждений и процентов в совместном ангольском бизнесе. По словам Гайдамака, в 2001 году он заключил с Леваевым соглашение, согласно которому он, Гайдамак, должен получать определенный процент от прибыли Леваева в торговле ангольским алмазами. Леваеву, среди прочего, принадлежит доля акций в шахте Катока – крупнейшей алмазной шахте мира.
Правительство Анголы пыталось, но не преуспело, в предотвращении судебной тяжбы, которая может вскрыть ряд постыдных подробностей в новейшей экономической истории страны.
По версии Гайдамака, он прибыл в Анголу в 1993 году, в разгар гражданской войны. Он сумел поставить правительству боевые вертолеты и другие вооружения. В благодарность ангольцы разрешили ему организовать Ангольскую Корпорацию Продажи Алмазов (Ascrop), которая получила эксклюзивные права на экспорт ангольских алмазов.
Гайдамак действовал в Анголе через дочь президента, Изабеллу душ Сантуш. Ascrop прекратила свое существование в 2003 году, и потому следы ангольских сделок Гайдамака расследовать достаточно трудно.
Гайдамак утверждает, что Леваев в 2001 году ему нужен был в качестве подставного лица. Вокруг Гайдамака тогда сгустились тучи, и его выдачи требовали французские прокуроры, расследовавшие дела о торговле оружием в Африке. Гайдамак не желал привлекать к Анголе и своей собственной персоне дополнительного внимания.
Леваев отрицает само существование подобных соглашений. По его версии, Гайдамак "на ранней стадии играл некоторую роль, в основном, обеспечивая безопасность".
Лондонский судья, Джеффри Вос, в шоке от масштаба и подробностей дела: "Вы пытаетесь проверить законность сделок на традиционных, лондонских условиях. Но сделать это невозможно – это реальность, совершенно чуждая той, в которой мы привыкли работать. Я не могу удостовериться в подлинности платежных поручений. Я не могу понять, кто, кому, когда и почему платил. Я не могу понять, почему переводились деньги. Я не могу понять, правда ли то, что говорит мистер Леваев о том, что мистер Гайдамак создавал ему сложности, или, напротив, правда ли то, что говорит мистер Гайдамак, и соглашение с мистером Леваевым действительно существовало".
