Верховный суд вынес важный вердикт, постановив, что обыск, проводимый полицией с согласия подозреваемого, является законным лишь в том случае, если полицейские заранее разъяснили подозреваемому, что он имеет право отказать полиции, и это не возымеет для него никаких неприятных последствий.
Обыски, проводимые без судебного ордера, но «с согласия подозреваемого», являются распространенной практикой в Израиле. Нередко случается, когда добытые в ходе таких обысков улики являются единственный основанием для предъявления обвинения. Так было и в трех случаях, вынесенных сегодня на рассмотрение Верховного суда. Адвокаты обвиняемых заявили, что улики, полученные полицией в ходе «добровольных» обысков, были добыты незаконно, так как подозреваемые просто не знали, что имеют полное право отказаться от обыска.
В двух случаях Верховный суд принял позицию защиты и оправдал обвиняемых. Одного из них полицейские остановили, когда он просто шел по улице. Проверив удостоверение личности прохожего, стражи порядка выяснили, он он имеет судимость, и потребовали от мужчины показать содержимое своих карманов. Мужчина послушно вытащил из кармана нож — и ему предъявили обвинение в незаконном ношении оружия.
Во втором случае полицейские явились в дом подозреваемого, когда там находилась только его мать, и изъявили желание провести обыск в комнате сына. Женщина дала согласие, хотя ордера на обыск у полицейских не было. При обыске нашли малую дозу наркотиков, что и стало основанием для предъявления уголовного обвинения.
Суды низших инстанций разошлись во мнениях по поводу этих уголовных дел: одна инстанция выносила оправдательный приговор, другая — обвинительный. Верховный суд оправдал обоих обвиняемых, признав, что доказательства их вины были получены полицией незаконно.
Представитель государства пытался доказать Верховному суду, что сама по себе просьба полицейского разрешить обыск уже достаточно ясно указывает подозреваемому, что речь идет о добровольном согласии, и он может такого согласия не дать. Судьи Дорит Бейниш, Эдна Арбель и Йорам Данцигер отвергли эту логику и постановили, что добровольным согласие может считаться лишь в том случае, когда подозреваемому разъяснено, что его отказ не повлечет за собой никаких негативных последствий.
Обыски, проводимые без судебного ордера, но «с согласия подозреваемого», являются распространенной практикой в Израиле. Нередко случается, когда добытые в ходе таких обысков улики являются единственный основанием для предъявления обвинения. Так было и в трех случаях, вынесенных сегодня на рассмотрение Верховного суда. Адвокаты обвиняемых заявили, что улики, полученные полицией в ходе «добровольных» обысков, были добыты незаконно, так как подозреваемые просто не знали, что имеют полное право отказаться от обыска.
В двух случаях Верховный суд принял позицию защиты и оправдал обвиняемых. Одного из них полицейские остановили, когда он просто шел по улице. Проверив удостоверение личности прохожего, стражи порядка выяснили, он он имеет судимость, и потребовали от мужчины показать содержимое своих карманов. Мужчина послушно вытащил из кармана нож — и ему предъявили обвинение в незаконном ношении оружия.
Во втором случае полицейские явились в дом подозреваемого, когда там находилась только его мать, и изъявили желание провести обыск в комнате сына. Женщина дала согласие, хотя ордера на обыск у полицейских не было. При обыске нашли малую дозу наркотиков, что и стало основанием для предъявления уголовного обвинения.
Суды низших инстанций разошлись во мнениях по поводу этих уголовных дел: одна инстанция выносила оправдательный приговор, другая — обвинительный. Верховный суд оправдал обоих обвиняемых, признав, что доказательства их вины были получены полицией незаконно.
Представитель государства пытался доказать Верховному суду, что сама по себе просьба полицейского разрешить обыск уже достаточно ясно указывает подозреваемому, что речь идет о добровольном согласии, и он может такого согласия не дать. Судьи Дорит Бейниш, Эдна Арбель и Йорам Данцигер отвергли эту логику и постановили, что добровольным согласие может считаться лишь в том случае, когда подозреваемому разъяснено, что его отказ не повлечет за собой никаких негативных последствий.
